мягкой улыбкой произнесла она, положив угощение на прикроватный столик. — Когда будешь готов, проходи за стол.
Доктор Горогору оставила Кацуки наедине с собой, давая ему возможность окончательно прийти в себя и собраться с мыслями. Сама же она вернулась за свой рабочий стол, занявшись разбором каких-то бумаг.
Кацуки, доедая батончик, вскоре вышел из-за ширмы и опустился в мягкое кресло, стоявшее напротив стола доктора. Он чувствовал себя немного странно, словно после долгого и утомительного путешествия.
— Готов? — спросила доктор, поднимая на него взгляд. Получив в ответ утвердительный кивок, она продолжила: — Как по ощущениям? Помогло?
Кацуки на мгновение прислушался к своему внутреннему состоянию. На удивление, в его разуме царил покой, словно он действительно уже пережил и отпустил своё горе. Это было непривычное для него состояние.
— Вроде да, — после некоторой паузы кивнул он. Обычно он держал все свои эмоции глубоко внутри, накапливая их, словно пороховой заряд, прежде чем они взрывались наружу мощным эмоциональным всплеском. Но сейчас ему хотелось быть честным, хотя бы на этот раз. — Я всё ещё испытываю печаль, но она… другого рода, словно… ну… здоровая, что ли, и не такая острая, как раньше…
— Я очень рада это слышать, Кацуки, — с искренней улыбкой произнесла доктор Горогору, доставая из ящика стола свой планшет с электронными записями. — Сейчас я проведу с тобой небольшую беседу, задам несколько вопросов, и мы посмотрим, как всё обстоит на самом деле. Хорошо?
Кацуки снова кивнул в знак согласия, однако его разум вновь погрузился в воспоминания о странном ярком сне. Хотя детали ускользали, словно тающий дым, но общее ощущение пережитого оставалось сильным и отчётливым.
— Эй, док, — обратился он к ней, нарушая тишину кабинета. — А эти сны, которые ты вызываешь… они ведь всего лишь плод моего воображения, верно?
— Я думаю, что да, — спокойно кивнула доктор Горогору, не обращая внимания на его несколько фамильярный тон. — Однако некоторые верят, что я временно пересылаю сознание в параллельную реальность или что-то в этом роде… — уголка её губ коснулась лёгкая, едва заметная улыбка. — Тебе хотелось бы рассказать, о чём был твой сон?
Кацуки опустил взгляд на свои ладони, лежащие у него на коленях, и пожал плечами:
— Да так, ничего особенного... — он не хотел делиться подробностями своего «приключения». — Я прошёл через… серию испытаний и вроде как разобрался в себе. А деталей почти не помню, — соврал он, надеясь, что звучит убедительно.
— Понимаю, — согласно кивнула доктор и протянула ему планшет с анкетой, переключая внимание обратно на предстоящую работу. — Прежде, чем я тебя отпущу, мне необходимо провести небольшой опрос и ряд тестов, чтобы подтвердить эффективность проведённой сессии. Это стандартная процедура. Хорошо?
Кацуки кивнул, готовый отвечать на вопросы и проходить тесты. Он понимал, что это необходимо, чтобы официально завершить сеанс, но в глубине души знал, что этот сон, или не сон, изменил его гораздо сильнее, чем он мог себе представить.
~*~
Он вышел из кабинета доктора Горогору спустя полчаса, чувствуя себя немного потрясённым тем, что сеанс действительно сработал. Его кошелёк, правда, заметно полегчал, так как перед началом сессии он, в своей обычной манере, заключил с доктором пари на деньги, утверждая, что терапия не принесёт никаких результатов. И, разумеется, он с треском проиграл.
Но, несмотря на небольшую финансовую потерю, на душе у него было на удивление легко и спокойно. Ему совершенно не было жалко потраченных денег, ведь доктор Горогору действительно выполнила свою работу на отлично и результат стоил каждой проигранной йены.
Теперь он с полной уверенностью понимал, что ни Момо, ни Всемогущий не винят и никогда не будут винить его за то, что с ними произошло. Он осознал, что и с ним самим всё будет в порядке. Он не потерял своего человеческого облика и не превратился во вселенское зло, которым он себя представлял до того, как переступил порог кабинета доктора.
Более того, после сеанса в его сознании чётко сформировалась новая ясная цель: стать настоящим героем, восстановить справедливость и совершить правосудие не только для Момо и Всемогущего, но и для всех остальных, кто нуждается в защите. Эта мысль наполнила его решимостью и энергией. Его разум перестал постоянно цепляться за случившуюся трагедию, зацикливаясь на чувстве вины и сожалениях. Теперь его мысли были направлены в будущее, к действиям и свершениям. Прошлое осталось позади, как важный, но уже пройденный урок. Он был готов двигаться дальше.
— О, явился-не-запылился, — с любящей улыбкой сказала мать, терпеливо ожидавшая его выхода в коридоре. Она тут же поднялась со скамьи и подошла к нему, мягко потрепав за щёку, словно он был всё ещё маленьким мальчиком. — Как себя чувствуешь, Кацуки?
Кацуки сердито дёрнулся, освобождая свою щёку от её ласковой руки. Он не любил эти проявления нежности на людях.
— Харэ меня за щёки тискать, я не ребёнок! — возмутился он, нахмурившись и отворачиваясь. Его реакция, однако, вызвала у Мицуки лишь тёплую улыбку.
— Ты навсегда останешься моим малышом, — поддразнила она, не обижаясь за его резкость. Но, заметив его недовольное выражение, тут же добавила примиряюще: — Ну ладно тебе, я же любя.
Кацуки сердито тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху, но его взгляд, тем не менее, смягчился. Он знал, что мать любит его и делает это из лучших побуждений. Внутри разливалось тепло от её заботы, хотя он и не показывал этого.
— Жрать хочу не могу, — пробурчал он, переводя разговор на другую тему. Голод после долгого сеанса давал о себе знать.
— Как насчёт «Хиро-ланча»? — хитро прищурилась Мицуки, предлагая его любимое в прошлом место. Она знала, что это его подбодрит.
— Поехали, — пожал плечами Кацуки, соглашаясь. Он был не против плотно поесть и отвлечься от мыслей о произошедшем, пусть они и не были мрачными.
Они вместе направились к парковке, где стоял материнский ярко-красный седан. Мицуки открыла машину, и они оба сели внутрь, готовые отправиться на заслуженный обед. В машине воцарилась уютная атмосфера, нарушаемая лишь тихим урчанием желудка Кацуки. Теперь, когда всё закончилось, он мог наконец расслабиться и насладиться простыми радостями жизни, а не избегать их.
~*~
Кацуки прибыл в общежитие уже вечером, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, окрасив небо в тёмные, сумеречные тона. На улице становилось прохладно, и загорались фонари.
— Я на выходных
